Святые против власти: когда непослушание становится добродетелью

Эта статья — размышление о том, что подлинное христианство не всегда означает безусловное подчинение власти. На примерах Христа, апостолов, святых мучеников и исповедников, от Иоанна Крестителя до святителя Филиппа и патриарха Тихона, автор показывает, что в истории Церкви было множество случаев, когда неповиновение власти становилось не только допустимым, но и необходимым. Слепое послушание преступной власти не является добродетелью, а порой — формой соучастия в зле. Статья ставит острые вопросы о границах гражданской лояльности, природе духовной власти и цене евангельской истины в условиях насилия и лжи.

В последнее время всё чаще приходится сталкиваться с распространённым мнением: вне зависимости от исторического контекста и политической конъюнктуры, Православная Церковь якобы всегда была на стороне власти, поддерживая любые инициативы правящей элиты — даже тогда, когда эти инициативы имели откровенно преступный характер.

Некоторые современные спикеры РПЦ настолько настойчиво утверждают необходимость безусловного подчинения властям, что готовы обвинить во всех смертных грехах любого, кто осмелится ослушаться начальства. Так, в одном из недавних выступлений одиозный протоиерей Андрей Ткачёв укорял «ослушников» следующими словами:

«Почему мы в рай не можем зайти? Потому что меньший большего признавать не хочет. От этого люди на власть бухтят. Думаете, если бы вас во власть пустили, вы бы лучше были? Да были бы такими ворами, что дай дорогу. Только бы с утра до вечера во все карманы пихали. Но люди бухтят на власть, потому что слушаться не умеют. Благословения брать не умеют. Не почитают высших. Злословят их. В этом корень всех наших проблем».

Мысль о том, что власть всегда права, а Церковь обязана поддерживать правящий класс при любых обстоятельствах, настолько укоренилась в сознании многих православных, что даже такой авторитетный канонист, как священноисповедник Никодим (Милаш), утверждая божественное происхождение государственной власти, настаивал:

«Признаётся божественное установление её (власти. — Прим. автора), проповедуется и налагается, в качестве обязанности, полная покорность ей, и осуждается всякое, даже малейшее, неповиновение, независимо от вероисповедания носителя этой власти. Это постановление Церкви о повиновении государственной власти имеет общее значение, и потому отказ в повиновении со стороны христианских подданных на основании того, что государь не исповедует их веры, никогда и ни в каком случае не может быть оправдан. „Сущия… власти от Бога учинены суть“, и христианин уже потому, что они от Бога, должен, по учению своей Церкви, без сомнений признавать их и покоряться им».

Нужно признать: Московская патриархия полностью вписывается в эту, мягко говоря, странную богословскую схему епископа Никодима. Причём настолько, что в глазах многих россиян она воспринимается скорее как часть государственного бюрократического аппарата, нежели как евангельская христианская община. При этом многочисленные политические заявления иерархов РПЦ, их открытая поддержка преступных действий российской власти на Украине лишь усиливают ощущение несоответствия между евангельским идеалом и исповедуемой в Московской патриархии гражданской религией.

Но всегда ли так было в истории? Неужели святые угодники Божии — мученики, исповедники, церковные иерархи и патриархи — действительно поддерживали власть при любых её начинаниях, независимо от того, творили ли «сильные мира сего» добро или зло? Однако, если внимательно взглянуть на историю Церкви, без труда можно заметить: вопреки утверждениям о. А. Ткачева, многим святым, обличавшим земные власти, всё же удалось войти в Царствие Небесное.

В этой статье мы приведём несколько примеров христианских подвижников, которые по разным причинам оказывали власти благое непослушание и не боялись обличать правящую элиту — за преступления, безнравственные поступки или откровенное зло.

На самом деле мы могли бы начать этот список с Самого Господа нашего Иисуса Христа, Который, выйдя на проповедь, прежде всего обращал Слово к тем, кто обладал религиозной и политической властью. Члены Синедриона были столь раздражены Его «вызывающим» поведением, что решили: Его необходимо убить.

Напомним, что в те времена Синедрион являлся верховным органом политической, религиозной и судебной власти в Иудее — и даже в период римского господства сохранял большую автономию. Хотя смертные приговоры он обязан был согласовывать с оккупационной администрацией, реальную власть членов Синедриона трудно переоценить. Проповедь Христа не касалась напрямую политики, но в условиях теократии любое непослушание духовным вождям воспринималось как бунт — а значит, как политическое преступление.

Христос систематически нарушал предания старцев, подвергал критике законников и фарисеев, провозглашал милость выше жертвы. Он разрушал привычную картину мира, обличая ложь, лицемерие и цинизм религиозной элиты.

Кто-то может возразить: Христос — это Бог, Воплотившийся Сын, вторая Ипостась Святой Троицы, и потому Его поступки нельзя мерить человеческими мерками. Это, безусловно, так: Он пришёл в мир ради спасения человечества, и Его Крест — подвиг, несопоставимый с нашим несовершенством. Но и в отношениях с земной властью Христос вёл Себя вовсе не покорно. Он прямо заявил Пилату, что тот не имеет над Ним никакой власти, кроме данной свыше, а царя Ирода и вовсе демонстративно проигнорировал.

Так что начнём наш разговор о непослушании власти с примеров не боговоплощённого Логоса, но таких же, как и мы, смертных — людей, прославленных в лике святых.

Первым, кто приходит на ум, конечно же, становится Иоанн Креститель — человек, не побоявшийся публично обличить Ирода в аморальном поведении. По тем временам это было неслыханным дерзновением: бросать в лицо «помазаннику Божьему» столь серьёзные обвинения. Напомним, что Иоанн обличил тетрарха Галилеи Ирода Антипу за то, что тот отнял у своего брата, Ирода Филиппа I, жену Иродиаду и женился на ней, грубо нарушив и еврейский закон, и моральные устои. За свою прямоту Иоанн был заключён в темницу, а затем казнён — через усекновение главы.

Не отличались послушанием властям и апостолы. Так, Пётр и Иоанн, будучи вызваны в Синедрион, отказались подчиниться запрету на проповедь об Иисусе и ответили членам совета:

«Судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога?» (Деян. 4:19)

После этого они продолжили свидетельство. Как известно, все апостолы — за исключением Иоанна Богослова — окончили свою земную жизнь мученически. Это вряд ли было бы возможным, если бы они беспрекословно подчинялись земной власти.

А в послепостольскую эпоху история Церкви свидетельствует о тысячах мучеников, которые отказывались приносить жертвы языческим богам. В глазах властей Римской империи это расценивалось как откровенный бунт, акт политической нелояльности и непослушания. Следует помнить, что в условиях античной теократии отказ участвовать в государственном культе означал не только религиозное инакомыслие, но и угрозу общественному порядку.

Среди мучеников первых веков были и пацифисты. Так, мученики Нерей и Ахиллий, служившие в преторианской гвардии, после обращения ко Христу покинули военный лагерь и были за это казнены. Пацифистом был и другой святой дезертир — Маркелл, который демонстративно бросил на землю солдатский пояс и перед строем заявил:

«Не подобает христианину, сражающемуся за Христа, своего Господа, сражаться за войско этого мира».

Вот деликатно отредактированный текст: я сохранил стилистические особенности автора, лишь немного отшлифовав структуру, убрав повторы и неясности, уточнив формулировки, сохранив логические акценты.

По схожим мотивам отказался служить в римской армии и мученик Максимилиан. Своим судьям, пытавшимся склонить его к воинской службе, он недвусмысленно заявил:

«Моя служба перед моим Богом. Я не могу служить этому миру. Уже сказал: я — христианин». На это проконсул Дион возразил:

«В личной гвардии господ наших Диоклетиана и Максимиана, Констанция и Максима, есть солдаты-христиане, и они служат».

Максимилиан ответил:

«Они знают, что для них лучше. Я же христианин и не могу творить зло».

— «Какое же зло творят те, кто служит в армии?» — удивился проконсул.

— «Ты же сам знаешь, что они делают», — ответил святой.

Смертный приговор через усекновение мечом был вынесен Максимилиану именно за неповиновение властям и отказ принести военную присягу.

Аналогичные акты отказа от военной службы совершили мученики Юлий и Типасий. Оба были ветеранами и отказались продолжать службу уже после обращения ко Христу. В житии святителя Мартина Турского описан эпизод, когда он, уже будучи христианином, отказался участвовать в боевых действиях, сказав:

«Христос не должен давать воину Своему никакой иной победы, кроме как подчинения врагов бескровным путём».

Часто неповиновение проявляли не только миряне, но и архиереи. Так, например, антиохийский епископ священномученик Вавила (†250) прославился тем, что не допустил императора Филиппа Араба к предпасхальному богослужению, пока тот не исповедует свои грехи и не встанет на место кающихся. По преданию, святитель считал его виновным в убийстве императора Гордиана III.

Вавила был далеко не единственным епископом, проявившим дерзновение по отношению к императорской власти. Святитель Афанасий Великий, один из наиболее решительных борцов с арианской ересью, к 350 году оставался едва ли не единственным епископом на Востоке, сохранявшим верность никейскому исповеданию. На протяжении всей жизни он непреклонно противостоял четырём императорам, поддерживавшим ариан, и за это не раз подвергался ссылке с Александрийской кафедры. За стойкость и мужество его называли: Athanasius contra mundum — «Афанасий против всего мира».

Общеизвестен и конфликт святителя Иоанна Златоуста с императорским двором. Он стал на защиту опального вельможи Евтропия, чьё имущество по распоряжению императрицы Евдоксии подлежало конфискации. Иоанн не только укрыл его в храме, но и с амвона открыто обличал нравственные пороки самой императрицы, за что был вскоре подвергнут репрессиям.

В ряду тех, кто не побоялся обличать власть, стоит упомянуть и святителя Амвросия Медиоланского. Его влияние было столь велико, что он сумел оказать воздействие на самого императора Феодосия Великого. После жестокой расправы с фессалоникийцами Амвросий отлучил императора от причастия и потребовал публичного покаяния. Авторитет епископа был таков, что император подчинился: согласно свидетельству Феодорита Кирского, в 390 году, в праздник Рождества Христова, Феодосий, сняв регалии, явился в храм, принес покаяние и был вновь допущен к таинствам.

Святитель Василий Великий не боялся обличать императора Юлиана Отступника, с которым некогда учился в афинской школе риторов, за поведение, недостойное царского звания. В одном из своих писем к императору он пишет:

«Невелики подвиги того успеха, которым ты наслаждаешься, и уж совсем незначительны те, которые ты совершил, подвизаясь против нас — и даже не против нас, а против себя самого. Что же касается меня, то всякий раз, как я подумаю, что ты облачён в порфиру, а твоя нечестивая голова украшена венком, меня охватывает трепет, поскольку всё это без благочестия не приносит чести, но лишь бесчестит твою царскую власть».

Василий Великий был не одинок в своих обличениях: его близкий друг и соратник, святитель Григорий Богослов, также направил в адрес Юлиана несколько обличительных речей.

История сохранила и примеры неповиновения христиан власти за пределами Римской империи. Так, когда шаханшах Шапур II (309–379) начал новую военную кампанию против Рима (ок. 339–340 гг.), необходимые средства он решил собрать за счёт двойного налогообложения христиан. Он рассчитывал на содействие главы Церкви в Персии — епископа Селевкии-Ктесифона Шиммуна бар Саббаэ (Симеона), с которым у него сохранялись тёплые отношения ещё с юности.

Однако святитель Симеон решительно отказался поддержать власть в этом начинании, понимая, что дополнительный налог фактически разорит и без того небогатую христианскую общину, а некоторых даже подтолкнёт к отречению от веры. В ответном послании царю он заявил:

«Христос Церковь Свою искупил Своей смертью, Своей Кровью даровал народу Своему свободу и воссоздал нас, сокрушённых тяжестью ноши, сбросив с плеч наших иго рабства. Более того, Он воздвиг наше упование, обещав в будущем веке величайшие награды. И владычество Его вечно, и ни в каком веке не окончится оно. И коль скоро Иисус есть Царь царей, мы полны твердой решимости никоим образом не принимать того ига, которое вы замыслили возложить на нас, — да не предпочтем мы рабства перед смертными людьми той свободе, которая дарована нам… Вы требуете от нас золота. Но у нас мало золота и богатств — у нас, кому заповедано не иметь золота и серебра в поясах своих (Мф. 10:9). Ибо апостол говорит: “Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков” (1 Кор. 7:23)».

Ответ шаха был яростным и исполненным гнева:

«Ужели ты настолько безумен, что в своей дерзости готов без колебаний подвергнуть опасности не только своё благополучие, но и судьбу всего твоего народа, призывая смерть на свою голову и на головы тех, кто с тобой? Очевидно, твои надменность и гордыня заставили тебя подстрекать подданных к неповиновению нашей власти. Мне же остаётся лишь одно — пресечь этот заговор, искоренить эту гнусную заразу и исключить вас из числа живущих, чтобы даже память о вас исчезла».

Но Симеон остался непреклонным и передал царю следующий ответ:

«Коль скоро Иисус подверг Себя столь страшной смерти за весь мир и смертию Своей искупил его, неужели я, столь ничтожный, буду колебаться, отдавать ли свою жизнь за этот народ — особенно если это сулит мне очищение и чаемое спасение? И потому знай: нет для меня ничего желаннее, чем склонить голову под меч, лишь бы не предать тебе моё стадо и не позволить тебе губить его жестокими поборами. Что пользы мне жить, если для сохранения жизни нужно идти на низость? Буду ли я достоин дневного света, если из-за меня те, кого Господь сделал свободными, вновь окажутся в горестном рабстве, а я при этом буду жить в довольстве и покое? Да не попустит мне Бог впасть в такое нечестие, чтобы я обеспечивал себе благополучие ценой страшной опасности для тех, кого Христос искупил Своей Кровью; чтобы ради личных удобств я приносил в жертву тех, кто был сподоблен Его милости, и искал удовольствий для своего тела, отдавая на страдания тела других — тех, кого Смерть Господа уже освободила».

Возмущённый столь решительным отказом, шаханшах начал гонения на христиан. Симеон стал первой жертвой этих преследований: он был казнён в Светлую пятницу — 17 апреля 341 года.

Одним из тех, кто также отказался подчиниться государственной власти, был преподобный Максим Исповедник. Во времена острых богословских споров между монофизитами и диофизитами, император Констант II издал т.н. «Типос» — указ, запрещавший обсуждение природы Христа. Максим категорически отказался принять этот документ, за что в 653 году был доставлен на суд в императорский дворец Константинополя.

Одним из пунктов обвинения против святого стал его отказ признавать за императором статус священнослужителя. Фактически это было отрицание сакральности императорской власти — шаг весьма рискованный в ту эпоху. Максим объяснял свою позицию тем, что царь не предсто́ит у алтаря, не совершает литургию и не имеет священнического сана. Кроме того, он указывал, что в церковной ектении царь упоминается после епископов — и в этом выражается правильный порядок.

Естественно, столь откровенное неповиновение не осталось без последствий. В 662 году преподобный Максим был повторно вызван на суд, на котором был осуждён как еретик и анафематствован вместе с Софронием Иерусалимским, папой Мартином и другими православными исповедниками. По житию, ему вырвали язык и отсекли правую руку, после чего отправили в ссылку в один из районов современной Грузии. Там он скончался в изгнании 13 августа 662 года в возрасте 82 лет.

В эпоху иконоборческой ереси Церковь пользовалась определёнными благами со стороны императоров, поддерживавших иконоборческую партию. Дошло до того, что законами 726 и 730 годов император Лев III Исавр официально запретил почитание икон. Однако огромное число христиан — и в первую очередь тысячи монашествующих — открыто воспротивились этим государственным постановлениям. Среди них были такие святые мужи, как святители Никифор Исповедник и Феофилакт Никомидийский, преподобномученик Стефан Новый, преподобные Феодор Студит, Иоанн Дамаскин, Иосиф Песнописец и тысячи других.

Особенно дерзким — и потому особенно ярким — примером неповиновения властям стал поступок преподобномученика Стефана Нового. На допросе у императора, во время диспута с иконоборцами, он укорял их за двойные стандарты: ведь те были готовы жестоко карать всякого, кто осмелился бы оскорбить изображение земного царя, но при этом с лёгкостью позволяли бесчестить священные образы Христа и Богородицы. Чтобы продемонстрировать абсурдность их позиции, Стефан вынул монету с изображением императора, плюнул на неё, бросил на землю и начал топтать ногами. Естественно, это не осталось без последствий.

Но особенно ярко дух непослушания светским властям проявился у преподобного Феодора Студита — одного из самых решительных и стойких защитников иконопочитания. В 795 году он выступил против незаконного с канонической точки зрения развода и нового брака императора Константина VI. За это Феодор был подвергнут пыткам и сослан в Фессалоники. Позднее, когда возник вопрос о прощении священника, повенчавшего императора, Феодор вновь решительно выступил против этого — вопреки как воле императора, так и позиции патриарха — и был сослан на один из Принцевых островов, где провёл два года (809–811). После смерти императора Никифора I он торжественно вернулся в свой монастырь.

В 815 году, когда император Лев V Армянин созвал собор против почитания икон, Феодор вновь выступил с протестом:

«Не нарушай мира Церкви. Бог поставил в Церкви одних апостолами, других — пастырями и учителями, но не упомянул о царях. Оставь Церковь пастырям и учителям. Если бы даже ангел сошёл с неба и стал возвещать уничтожение нашей веры — мы не послушаем и его».

За устроенный им крестный ход с иконами Феодор был вновь арестован и сослан. Лишь при новом императоре Михаиле II Травле гонения прекратились. Феодора народ встречал как мученика и чудотворца, однако монастырь ему так и не был возвращён. Он скончался в 826 году в изгнании, окружённый учениками.

Жёстко обошёлся с императором Львом VI и патриарх Николай Мистик, проявивший редкую твёрдость при решении вопроса о четвёртом браке императора. 6 января 906 года патриарх торжественно крестил императорского сына и признал его законным наследником, однако поставил условие: император должен немедленно удалить из дворца мать ребёнка. Лев VI не сдержал обещания — уже через два дня после крещения он женился на его матери. Более того, он венчал её и даровал титул августы — звание, которым удостаивались лишь дамы царского рода.

Патриарх отреагировал немедленно. Он наложил запрет на участие императора в богослужениях. На Рождество 906 года и на праздник Богоявления 907 года Лев VI не был допущен в собор Святой Софии.

Константинопольский патриарх Арсений Авториан, бывший прежде монахом в Никее и отшельником на Афоне, в 1254 году был возведён на патриарший престол по инициативе императора Феодора II Ласкариса. Однако вскоре Арсений вступил в жёсткий конфликт с императорским двором: правители пытались использовать его как политическое орудие. После того как в 1261 году император Михаил VIII Палеолог приказал ослепить одиннадцатилетнего сына своего предшественника — законного наследника престола, патриарх Арсений отлучил его от Церкви.

Император потребовал, чтобы Арсений добровольно отрёкся от престола, но тот категорически отказался. Примирение стало невозможным. Арсений был отправлен в ссылку на один из островов в Пропонтиде, где и скончался 30 сентября 1273 года. На стороне опального патриарха выступили несколько епископов — Константин Неокесарийский, Алексий Евхаитский и Феодор Ираклийский, а также Александрийский патриарх Николай II.

Среди русских святых мы также находим немало примеров твёрдого сопротивления властям. Наиболее известным, пожалуй, является история митрополита Филиппа (Колычева), открыто осудившего аморальные и жестокие действия первого русского царя — Иоанна IV Грозного.

Иван Васильевич был не первым из русских правителей, кто жестоко подавлял оппозицию. Однако опричнина и массовые казни, устроенные им, носили особый характер: они совершались внезапно, без суда и следствия, нередко с очевидной целью лишить приговорённых возможности покаяться и получить отпущение грехов.

Лишение права на «печалование» (ходатайство), отказ в покаянии и христианском погребении по сути приравнивали жертву к вероотступникам или колдунам. Такое отношение к «изменникам» исходило из убеждения царя, что любой, кто мешает исполнению возложенной на него Богом миссии, сам ставит себя вне христианской общины. Об этом сам Грозный писал в послании к князю Курбскому, утверждая, что отказ от повиновения царю равносилен отступничеству: «Смотри же сего и разумей, яко противляяйся власти — Богу противится; аще убо кто Богу противится, — сей отступник именуется, еже убо горчайшее согрешение».

Таким образом, между царской властью и властью Божией устанавливалось фактическое тождество. С точки зрения Иоанна Грозного, сам факт того, что он является царём по праву рождения и исповедует догматически православную веру, превращает любое неповиновение ему (а тем более сопротивление!) в акт апостасии — отступления от Бога. Он рассматривал себя как земного носителя Божественной воли.

Противоположное представление — о том, что подлинным православным государем, а значит, носителем власти Божией в мире, царя делает не только догматическое правоверие, но и личная нравственная чистота — озвучивал задолго до князя Курбского преподобный Максим Грек. В одном из своих поучений он писал:

«Три добродетели более всего делают славными и долговечными православные земные царства: правда, то есть справедливость суда… второе — целомудрие, то есть чистота жизни… и третье — к подчинённым кротость, растворённая царским страхом, для исправления их, а не для погубления. Царь, направляющий жизнь свою по этим трём добродетелям, есть, воистину, православный царь и одушевлённый образ самого Небесного Царя».

По мысли преподобного, отсутствие этих добродетелей лишает даже догматически правоверное царство Божьей благодатной защиты:

«Бывшие в последнее время у нас, греков, цари ни за что иное преданы общим всех Владыкою и Творцом уничтожению и погубили свою державу, как только за великую их гордость и превозношение, за иудейское сребролюбие и лихоимство… Не за иное какое прегрешение предал Господь разорению царство Седекии и Иехонии, царей Иерусалимских, хотя они, отчасти, были и благоверны, как только за их всяческое беззаконие, сатанинскую гордость и богомерзкое лихоимство».

Подобную же мысль высказывал святитель Филипп Московский, утверждавший, что Иван Грозный, «проливая безвинно кровь христианскую… исторг красоту своего существа», то есть утратил свойства подлинно благочестивого царя. В житии святителя приводится его обращение к царю:

«Благочестивый царь! Кому подражать захотел? Таким образом существа своего доброту исторг, ибо в неподобающий образ облекся! С тех пор, как солнце начало сиять на небе, не слыхано, чтобы благочестивый царь сам свою державу ввергал в смуту». И ещё: «О царь! Мы приносим жертву Господу, а за стенами храма безвинно льётся кровь христианская и напрасно умирают».

За такую прямоту святитель Филипп, как известно, поплатился жизнью.

Он был не единственным русским иерархом, осмелившимся оказать неповиновение светской власти. Одним из первых, кто открыто заговорил об унизительном положении Церкви в Российской Империи, стал первый вице-президент Святейшего Синода — архиепископ Новгородский Феодосий (Яновский). Он позволял себе резкие высказывания не только в адрес покойного императора, но и действующей императрицы. Такая прямота со стороны иерарха, повидимому, свидетельствовала о переоценке собственных возможностей — она дала повод обвинить Феодосия в государственной измене. В итоге он был осуждён и умер в заключении.

После архиепископа Феодосия своё несогласие с синодальной системой управления Церковью выразили митрополиты Амвросий (Юшкевич) и Арсений (Мацеевич). 5 апреля 1742 года они осмелились подать императрице Елизавете Петровне записку «О благочестии церковном» — проект восстановления патриаршества. Однако инициатива осталась без внимания. Похоже, как и её предшественникам, императрице были не по нраву архиереи, стремившиеся вернуть Церкви самостоятельность в управлении. Вскоре митрополит Амвросий отрёкся от своих действий, а будущий святитель Арсений (Мацеевич) был выведен из состава Синода и предан суду за отказ принести присягу на верность императрице. Эта присяга обязывала членов Синода признавать её «крайним судиею» — то есть верховным судьёй — над Церковью.

В условиях синодального строя лишь немногие отваживались на открытые протесты против светских властей. Однако ситуация резко изменилась в ходе революционных событий 1917–1918 годов. Именно тогда произошёл беспрецедентный случай: новоизбранный Патриарх Российской Церкви Тихон (Белавин) анафематствовал большевиков, применявших насилие и террор. Его примеру последовали тысячи священномучеников и исповедников, которые отказались идти на компромисс с богоборческой властью. Многие из них погибли в лагерях, были расстреляны, замучены в тюрьмах или ушли в подполье, образовав так называемую катакомбную Церковь.

Все приведённые примеры ясно свидетельствуют: в Православной Церкви никогда не существовало и не может существовать принципа «послушания ради послушания». Такой подход не только противоречит здравому смыслу и напоминает практики тоталитарных сект, но и вступает в прямое противоречие с евангельским учением Христа. Послушание преступной власти делает самого послушника соучастником преступления.

Именно поэтому сегодня не может быть и речи о послушании тем, кто развязал преступную агрессию в Украине, и тем, кто оправдывает её, призывая клириков и мирян соучаствовать в этом беззаконии.

В завершение этого разговора приведём ещё несколько выразительных цитат — о природе власти и границах послушания — от святого Августина Блаженного и архиепископа Иоанна Шаховского.

Августин Блаженный: «Итак, при отсутствии справедливости, что такое государства, как не большие разбойничьи шайки; так как и сами разбойничьи шайки есть не что иное, как государства в миниатюре. И они также представляют собою общества людей, управляются властью начальника, связаны обоюдным соглашением и делят добычу по добровольно установленному закону. Когда подобная шайка потерянных людей возрастает до таких размеров, что захватывает области, основывает оседлые жилища, овладевает городами, подчиняет своей власти народы, тогда она открыто принимает название государства, которое уже вполне присваивает ей не подавленная жадность, а приобретенная безнаказанность. Прекрасно и верно ответил Александру Великому один пойманный пират. Когда царь спросил его, какое право имеет он грабить на море, тот дерзко отвечал: «Такое же, какое и ты: но поскольку я делаю это на небольшом судне, меня называют разбойником; ты же располагаешь огромным флотом, и потому тебя величают императором» (О Граде Божием. Глава IV. Насколько государства, чуждые справедливости, подобны разбойническим шайкам).

Архиепископ Иоанн (Шаховской): «Религиозная свобода и государственная власть – сколько было в истории недоумений, недоразумений, трудностей в выяснении взаимоотношений… И не всем легко понять, что свобода людей, граждан не только «этого» мира, состоит в том, что, как подчиняясь тем или иным земным властям, так и не подчиняясь им в том или другом, они могут исполнять волю Божию. Восставая в чем-либо против каких-либо властей этого мира, христианин восстает не на природу этих от Бога данных властей, а лишь на неправедное их содержание. В этом сущность христианского личного мудрого, зрячего отношения к власти, в отличие от анархического, самостного или абстрактного. Человечество привыкло либо тупо подчиняться всякому принуждению, либо эгоцентрически восставать против всякого принуждения и даже против самой природы власти. Лишь к слепому и самостному противлению властям относятся слова апостола: «Противящийся власти противится Божию установлению».

Восставая против неправедного духа той или другой власти, борясь за восстановление попираемых в мире Божиих законов, человек, в сущности, защищает самый лик власти как Божиего установления, 13 данного Богом на добро, а не на зло... человек имеет право свято «ненавидеть», т. е. отвергать ту власть мира, которая удерживает его или других людей от послушания последней власти и правде Божией. Таков диапазон данной свыше человеку свободы духа! Но эта свобода рождается не из эгоизма человеческого, а из любви человека к Богу...

Понимание того, что та или иная физическая или социальная болезнь допущена свыше, не может, конечно, помешать самой активной борьбе против этой болезни. Как физические, так и социальные свои болезни человек призван лечить всеми доступными ему средствами, предочистив себя покаянием и преданностью в волю Божию»

Иеромонах Иоанн (Курмояров)

Поддержать отца Иоанна пожертвованием, а также указать имена для поминовения можно на нашем сайте по этой ссылке: https://www.mir-vsem.info/donate