Реплика в ответ на рассуждения о том, является ли РПЦ Церковью

Недавно на «Мир всем» был опубликован дискуссионный материал иеромонаха Иоанна (Курмоярова) «РПЦ – Церковь или нет?» [Часть первая; Часть вторая], в котором автор не даёт прямого ответа и призывает читателей задуматься и решить каждому для себя вопрос: является ли РПЦ Церковью. В своём telegram-канале «Антивоенный священник о вере, церкви и власти» о. Иоанн высказывается менее дипломатично, прямо заявляя, что не считает РПЦ Церковью и однозначно советует оттуда уходить. На мой взгляд, эта позиция честная, но богословски необоснованная и опасная. Впрочем, богословия здесь нет – эмоциональная публицистика.

С благодарностью и тревогой я прочитал размышления о. Иоанна о духовном и каноническом положении РПЦ. Поднятая им тема болезненна, глубока и неразрешима в одно касание. Автор выразил боль, которую разделяю и я, и многие. Интонации о. Иоанна, его негодование, его ревность по Боге вызывают во мне сочувствие, а его убеждения и стойкость - восхищение. Но позволю себе – в духе братского диалога – выразить и некоторое несогласие с тоном и выводами. Хотел бы продолжить этот разговор не в формате суда, а в формате публицистического диалога, где место найдётся и строгому обличению пророка, и слезам мироносицы, и терпеливому милосердию Христа.

Автор прав в том, что сегодня официальная РПЦ при согласии и одобрении церковного большинства подменила евангельское слово языком государственной идеологии, что молчание перед злом и участие в оправдании войны есть измена пастырскому долгу, что сергианство как явление не исчерпало себя, а переродилось в постсоветскую сакрализацию государства.

Но мне кажется, рискованно обобщать до предела, до отказа в признании РПЦ Церковью. Если бы это было так, то все её таинства следовало бы признать недействительными, её священников безблагодатными, а прихожан – не христианами. Так ли это? Неужели Дух Божий, Который дышит, где хочет, не может утешать, исцелять и тайнодействовать в том сообществе, где человеческое невежество исказило церковный порядок?

Церковь может быть больна, даже тяжело, но оставаться Церковью. История знает периоды, когда большая часть епископата впадала в ересь, но Господь не покидал церковного народа. Я видел и знаю священников и прихожан РПЦ, которые плачут от того, что происходит, которые молятся, служат, исповедуют, утешают. Они не идеальны, но они не предатели. И мне не безразлично, что кто-то отказывает им в праве считать себя Церковью.

Текст о. Иоанна – крик души. Но крик – не догмат. И если мы берёмся говорить языком анафем и разделений, то должны помнить, что той мерой, какою мерим, будет отмерено и нам.

Следующим логическим шагом за провозглашением РПЦ не-церковью должен, наверно, стать отказ от единства с другими Поместными Церквями, не разорвавшими с ней общения. На этом пути кажутся неизбежными новые анафемы католикам, протестантам, а далее – уход в леса, в пещеры. В русском религиозном сознании такой путь не нов. В XVII-XVIII вв. им прошли старообрядцы.

Не случайно я упомянул русскую схизму. История трёхвековой давности помогает увидеть нечто важное в русской религиозности, актуальное и поныне. На уроках истории в семинариях рассказывают про обрядоверие восточных славян, про ошибки в книгах и реформы. Необходимо ответить на следующий вопрос: действительно ли приверженность к обряду и страх реформ стали поводом к расколу, не было ли более глубоких причин?

Конечно, такие причины были, как минимум одна, но очень серьёзная. И эта причина глубоко богословская: отношение Церкви к светской власти, к государству. Социальные процессы, сопровождавшие становление и укрепление Московского Царства привели к глубокому богословскому конфликту: восходящий к преподобным Антонию и Феодосию Печерским русский исихазм стал вымещаться грубым православием, знаком которого стал знаменитый лозунг: «Москва – Третий Рим, а четвёртому не бывать».

В споре «нестяжателей» с «иосифлянами» победила та позиция, которая торжественно провозглашает «симфонию» Церкви с царством, в котором фигура царя сакральна, а его «церковное служение» чуть ли не выше священства. Государство, власть царя были для христиан допетровской Руси объектом веры, таким же как Святая Троица или искупление. Это уже не покорность власти по апостолу Павлу (Рим. 13: 2), а своеобразный цезарепапизм или даже «царебожие».

Разочарование в сакральном значении монарха и в его «церковном служении» стало духовной трагедией и одной из значимых причин раскола. Тот, в кого верили, как в «образ Царя Небесного», защитника православия и хранителя Церкви, отнимает монастырские земли, поддерживает «неправедные» богослужебные реформы, выступает гонителем «веры отцов», да и вовсе «антихристом» – именно так в среде староверов называли Алексея Михайловича, а в последствии и Петра Первого.

Как видим, церковные нестроения тесно связаны с отношением Церкви к государству и власти. Этот же мотив, зеркально отражённый, я нахожу и в числе причин для раскола XX века, когда св. патриарх Тихон и сохранившие верность его курсу «катакомбники» и РПЦЗ хотели видеть в советской власти «антихриста», а обновленцы и продолжающие их курс сергиане – законную власть.

Конечно, я значительно упростил сложную богословскую проблему, сознательно избегая всякой «историософии» и ригористической схоластики. Убеждён, главный вызов для русского православия сегодня не в том, чтобы осудить и рассечь, а в том, чтобы различить и сохранить.

Да, официальная РПЦ сегодня во многом утратила пророческий голос и христианский облик, её руководство подменило свидетельство о Царствии Небесном политической пропагандой в угоду земному царству, симфония с государством обернулась подменой Христа кесарем. Так бывало уже в истории. В сложных исторических условиях, когда гражданская вера вступает в конфликт с верой евангельской, разочарование в иерархии, разрыв отношений с ней, создание новых юрисдикций – совсем не обязательно «схизма», но также и подвиг «во имя правды и достоинства Церкви» (сщмч. Кирилл (Смирнов).

Остаётся и другое: верующий народ, горячая молитва, таинства, Святой Дух, который дышит, где хочет. Многие верные души сегодня остаются в РПЦ не из страха, не по расчёту, а из любви ко Христу и Его Церкви, в том виде, в каком они её обрели. Никакая риторика не может отторгнуть этих людей от Тела Христова.

Ответ на нашу боль о судьбе Церкви должен быть не в проклятии, а в благоговейном и внимательном различении: где человек, а где система; где ложь, а где вера, вопреки лжи.

Вместо ответа на вопрос «РПЦ – Церковь или нет?» напрашиваются иные вопросы. Готовы ли мы различать искреннее заблуждение от злонамеренной лжи? Готовы ли мы сохранять чувство меры, когда судим? Готовы ли мы не отвергать, а нести тяготы друг друга? Готовы ли мы в поиске идеальной Церкви, видеть Христа в неидеальном человеке, даже в том, в котором образ Его искажён и растоптан?

Пусть каждый ответит сам. Но отвечать следует с любовью, с болью и с верой, что Господь может воскресить и то, что, по нашему мнению, давно мертво.

Иаков Воронцов, изверженный из сана иеромонах, магистр теологии

Поддержать отца Иакова и других антивоенных исповедников пожертвованием с зарубежных карт, а также указать имена для поминовения: https://www.mir-vsem.info/donate