Желания под надзором

Этот текст — не только отклик на признание «Мир всем» нежелательной организацией, но и попытка взглянуть глубже: как давление извне разрушает связь человека с его желаниями, подтачивает внутреннюю целостность и превращает свободу в поле борьбы.

Современный человек всё чаще оказывается в положении, когда собственные желания — едва ли не последнее подлинное пространство свободы — подвергаются осаде со стороны внешнего мира. Когда государство вводит такие юридические конструкции, как статус «нежелательной организации», это не только сдвигает границы дозволенного. Начинается тонкая мутация самой внутренней жизни личности. Закон регулирует уже не только поступки, но и в определённом смысле предписывает, что человек обязан хотеть, а чего — избегать. Это вызывает глубокий внутренний конфликт: разлуку человека с его собственными желаниями.

Желания — это не случайная прихоть. Это ядро нашей идентичности, двигатель развития, материал, из которого мы строим планы и смыслы жизни. Когда внешний порядок — агрессивная среда, государство или иной властный институт — начинает вмешиваться в этот фундамент, рождается отчуждение, растерянность и хроническое напряжение. Человек вынужден становиться цензором самому себе: решать, чему можно сочувствовать, чему можно помогать, что считать «великими» желаниями, а что позорными. Внутренний фильтр, который должен быть свободным, угнетается внешним контролем.

Для христианского сообщества статус «нежелательной организации» прямо мешает человеку реализовать глубочайшее поручение из Послания Павла: «Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Фил. 2:5). Мир, который даёт Он, и любовь, которой Он есть, становятся «запретными» и «нежелательными». Евангельское «радуйтесь» автоматически встаёт под вопрос. Человек, разлучаемый с собственным желанием, радоваться не может. Это не просто призыв к подражанию Христу в поступках, но вызов — освоить Его внутренний образ мышления, ту радикальную любовь и миротворчество, что лежат в основе проповеди. Когда внешняя власть начинает диктовать, к чему человек должен стремиться и что отвергать, что поддерживать, а что запрещено, рождается разрыв между христианским сознанием и навязываемой с натиском реальностью.

Для антивоенного священника этот вызов особенно болезнен. В нём горит дух миротворчества, желание жить по Христовой мере и уподобляться Ему. Но государственный аппарат стремится не только ограничить его поступки, но и заглушить внутренний голос, зовущий к миру и справедливости. Это похоже на попытку разлучить душу с Источником радости и покоя, лишить её того подлинного чувствования, которое формирует личность и задаёт её призвание.

Размышляя глубже, можно сказать: ограничение человеческих желаний — это форма духовного насилия. Ведь христианство через внутренние перемены, через преображение «чувствований» зовёт человека выйти из тюрьмы самого себя и тьмы мира в свободу великой любви.

Статус «нежелательной организации» в российском законе — это не просто категория «преступления». Это новая норма диктата власти: «нежелательность» как юридический ярлык. Закон создаёт новый режим видимости: око Саурона следит не только за поступками, но и за мыслями, желаниями, самим способом быть вовлечённым и сочувствовать.

Такая система внешне кажется рациональной, но действует иррационально. Чем больше человек старается вытеснить свои «нежелательные» желания, тем более призрачной становится его внутренняя цельность. Так рождается двойственное существование: между тем, что кажется твоим желанием, и тем, что предписано узаконенной внешней волей.

Мишель Фуко писал, что власть стремится завладеть не только поступками, но и желаниями, языком, телом самого человека. В итоге человек оказывается травмирован не только лишением внешней свободы: его внутренняя жизнь превращается в поле битвы между самим собой прежним и собой, вынужденным приспосабливаться под угрозой наказания.

В социальном пространстве это рождает не только психологически нестабильных людей, но и общество, где солидарность подорвана. Власть, вторгаясь в интимное поле желаний через закон, разрушает возможность формирования автономной морали. Это именно та ситуация, которую Ханна Арендт называла «банальностью зла», когда человек перестаёт различать свои собственные желания от навязанных извне. Опыт экзистенциальной психологии подтверждает: отчуждение от подлинных желаний часто ведёт к тревожности, рассеянности и даже утрате смысла и аутентичности.

Парадоксальным образом, попытка навязать правильные желания ведёт к противоположному эффекту: они не умирают, а загоняются в тень, становясь источником вины, страха и, в итоге, отчаяния. Вытеснение подлинной мотивации становится почвой для накопления травматического опыта, что подтверждается наблюдениями психотерапии. Это изощрённая форма духовной пытки, сродни разложению человека заживо.

Однако сила Евангелия в том, что «те, кто во Христе – новое творение» (2Кор 5:17), и никакие внешние запреты не могут уничтожить возможность оставаться в сердце и духе тем, кем призывает нас быть Христос, даже если придётся идти этим путём в одиночестве, разделяя разлуку и лишения.

В свете евангельского и богословского осмысления тема желания и разлуки с ним приобретает особую остроту, особенно для христианина-антивоенного священника, вынужденного расставаться не только с поддержкой фонда «Мир всем», но и с внутренней свободой желать мира и следовать заповеди о любви к ближнему. В Евангелии множество эпизодов посвящено радикальной трансформации человеческого желания. Христос говорит: «Ищите (= желайте) прежде Царства Божия и правды Его, и это всё приложится вам» (Мф. 6:33). Иными словами, желания должны быть вознесены к высшей цели — к поиску Царства любви и мира, чтобы преобразить саму жизнь в подлинное житие.

В Послании к римлянам апостол Павел утешает: «Ибо мы знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, всё содействует ко благу» (Рим. 8:28). Даже потеря поддержки, запрет на мирное служение и принудительный отказ от деятельности во имя мира могут стать аскетическим испытанием верности и бодрствования. Христианская свобода — это способность выбирать волю Божью даже тогда, когда она противоречит требованиям государства или общественного мнения. Слава учеников Христовых — в том, чтобы твёрдо хранить желание мира, быть «чистыми сердцем», несмотря на статус «нежелательных» для сильных мира сего. Этот внутренний завет любви возможно, хоть и трудно, сохранить даже в изгнании: «Господь близок к сокрушённым сердцем» (Пс. 34:18).

Даже если власть пытается отлучить христианина от его желания мира, связь с Богом и Евангелием остаётся нетленной и питающей. Никакие обстоятельства и запреты не могут забрать у человека способность желать и чувствовать. Желание — это глубинное движение души, искра Божия, которая оживляет и ведёт вперёд. Заповедь любить и жаждать добра, правды и мира — это дар, который невозможно уничтожить. «Они хоронили нас, но не знали, что мы семена». Даже в разлуке и утрате внешних опор человек сохраняет внутреннюю свободу быть семенем, готовым прорасти, даже если кажется, что оно погребено. Это и есть надежда и правда христианского опыта: никакая сила не может окончательно погасить духовное начало в душе, где горит огонь истинного желания идти за и со Христом.

Таким образом, потеря внешней поддержки и невозможность открыто желать и строить мир — это не только личная утрата, но и экзистенциальный вызов. В нём раскрывается и драма, и величие христианского призвания: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Мф. 5:9).

Авва Мирон Безоружный

Поддержать антивоенного исповедника и его семью пожертвованием с зарубежных карт: https://www.mir-vsem.info/donate

В криптовалюте (это анонимно и безопасно):

USDT (TRC20): THV47cSTiAcKwvt86fieWMXJtQhhY4MTNu

Bitcoin (BTC): 1FSqTy1ASQJfQRCtNr3vWWmUjPCYHEYHEX

Ethereum (ETH): 0x865538644BC68B0EDEDF0c590581AD1dAB12bd7f

Храни вас Господь!